Знахари-шептуны
Так в народе звали лекарей-самоучек. Умели они врачевать недуги — как у людей, так и животных. Целебные снадобья только тогда приобретали силу, если были заранее наговорены или нашептаны тут же, на глазах немощного, потому как главная сила врачевания заключалась именно в заговорах.
Снадобья же служили лишь успокоительным средством. Потому и звали знахарей «шептунами».
Таинственные эти заговоры передавались из поколения в поколение, от учителей — к ученикам. Позже появились и записи заговоров — травники, лечебники, цветники.
Волшебное нашептывание заговора сопровождалось различными движениями рук и губ, дабы удержать силу слов — как говорили, «запечатать замок».
Главное отличие колдунов от знахарей — в том, что колдуны таятся от людей, стараются окружить свое ремесло непроницаемой тайной. Знахари же, наоборот, работают в открытую, и без креста и молитвы к делу не приступают.
Хотя знахари тоже нашептывают тайно, вполголоса, но зато действуют смело и открыто: » Встанет раб Божий, благословясь и перекрестясь, умоется свежей водой, утрется чистым полотенцем, выйдет из избы к дверям, из ворот к воротам, выступит под восточную сторону, где стоит храм Введения Пресвятой Богородицы, подойдет поближе, поклонится пониже, попросит смотреть лестно, и повсеместно, и повсечасно».
У знахаря на дверях замок не висит, дверь входная открывается свободно. Теплая и чистая изба с выскобленными стенами отдает запахом сушеных трав. Этими травами увешаны стены — все на виду. Удаляется знахарь в укромное место лишь для приготовления снадобья.
От какой бы причины ни приключилась болезнь, знахарь убежден, что всякая болезнь есть существо живое, а потому с нею можно разговаривать, обращаться к ней с просьбами или приказаниями о выходе вон.
Знахари в деревенской среде — люди уважаемые, ибо врачебное дело только на них повсеместно и держалось.
И знали через день в деревне, что Матрена-де по матери пошла, пособит как нельзя чище: от кашля печеным луком кормит, от лихорадки дегтем с молоком поит и посылает на реку в самую полночь искупаться, да так, чтобы никто не видал и не слыхал, и Рубаху велит там оставить, как бы и мать ее прежде наказывала.
Стала Матрена и над кровью нашептывать, и зубы заговаривать с немалой удачей и навыком; и опять пошла молва по деревне, что и Матрена задавила крота между пальцами и не умывалась после того целые сутки, как и мать-покойница.
Пришел кузнецов сын с бородавками, так только нитку взяла, навязала на ней столько узелков, сколько бородавок было, да и бросила нитку в навозную кучу, промолвив: «Сгниет нитка, и бородавки пропадут», — и словом-то этим что рублем подарила: про шли бородавки
Другой парень пожелтел совсем и кашлять начал; так только живую щуку дала подержать, и желтизна прошла, как заснула и пожелтела сама щука.
За одним лихоманка увязалась на покосе, да случилась Матрена и только лягушку 3а пазуху кинула и холодной водой облила — отвязалась болезнь и забыла о парне
У мужика ноги отнялись на пожне, так что и ступить нельзя было, — Матрена только в муравьиную кучу посадила ногами и тут же получила гривну медью, потому что опять пошел больной подбирать серпом ржаные колосья
С грудным парнишком солдатки собачья старость приключилась — стало парня сушить в щепку, соломинку, Матрена пришла, когда печи топились, и только посадила парня на лопатку да три раза всунула в чело, и не успела мать третьего раза взвизгнуть, парень был готов и вскоре пошел на поправку.
